Я бы не сказала, что новогоднее настроение присутствует. Снег растаял пару дней назад, оставив после себя слякоть и тягучую, сырую землю. Дома стоит пушистая зелёная сосна, украшенная красными и жёлтыми шариками.
Первый снег. Не льдистая крупа, падающая с неба почти всю неделю, а самый настоящий снег. Ночью я заметила, что за окном слишком светло, а он оказывается бесшумно кружил в оранжевом свете фонарей, укрывая всё своим белым, лёгким одеялом.
Сходили сегодня на хоббита. Фильм прелестный. Новый и единственный кинотеатр в нашем городе вполне мил. Небольшой гардероб с милыми среднего возраста гардеробщицами, одна из которых, совсем маленького роста, спросила у нас с кукурузиной будем ли мы дружить, подразумевая под этим, согласны ли мы, чтобы наши куртки повесили на один крючок, мы конечно же согласились. Небольшой бар. Разочаровали зрители, их во всеуслышание попросили выключить звук, но кому-то было лень, и мы около минуты слушали какой-то сомнительный репчик, а ещё просили не оставлять ёмкости после еды, но пол зала оставили тазики от попкорна и стаканчики от колы на своих местах. Ни разу не почувствовала затянутости, так что три часа пролетели как миг. Кукурузина даже всплакнула на моменте, когда невидимый бильбо смотрел в огромные синие глаза голума, отчего мы с ней долго бесшумно смеялись.
Всё-таки я удивлена. Очень давно у нас не было уже в декабре столько снега.
На улице идёт мелкий град, устлавший весь двор слоем серебристых нетающих льдинок.
Хочется сходить на хоббита в наш совершенно новый, единственный кинотеатр. Может даже с кукурузиной, но, пожалуй, только на выходных, потому что по приходу домой хочется только спать. Началась небольшая зимняя сессия, по-моему, к биологии бессмысленно готовится, а с пятёрочкой по химии можно распрощаться.
Погода странная. Морозное темное утро с инеем, покрывающим всё вокруг и блестящем в свете фонарей и фар, замёрзшими лужами, на следующий день сменяется утренним дождём, слякотью, а в полдень слепящим солнцем и теплом.
Мама всё думает о поездке в москву и покупке машины. Кот уже слегка опирается на лапу.
Когда на улице идёт дождь, думаешь, что совершенно не сможешь уснуть. От острого, беспорядочного звука капель, бьющихся об оконное стекло, начинает звенеть в ушах. Но уже спустя несколько секунд погружаешься в сон, и в голове кружатся навеянные Фетом картины спускаемой на воду простой деревянной лодки, заместо ладьи, и нежных бирюзово-зелёных волн, гладящих песчаный берег.
Неспешно прошли первые дни зимы. Тепло, столбик термометра застыл около двадцати градусов. Свежий, по-весеннему лёгкий ветер, щебечут птицы, незаметные среди тёмных ветвей деревьев, солнечные лучи греют спину через широкую чёрно-жёлтую кофту так, что становится жарко.
Едем с папой на день рождения его мамы, моей бабушки, выказываю свою радость на счёт неожиданно наступившей своебразной весны. Папа отвечает: " Что хорошего? У меня дома комар летает, кусает. Что хорошего, если он сейчас спать должен?". На рынке покупаем мандарины и местные небольшие красные розы
Приятно, когда кот лежит, а под ним, под слоем мышц, рёбер, твои лёгкие совершают газообмен. Можно коснуться подбородком мягкой шерсти, щуриться от света лампы, проникающего из-за притворённой двери, вдыхать сухой комнатный воздух или задержать дыхание, чувствуя своё мерное биение сердца.
На улицу уже совсем холодно. За городом, у объездной дороги, природа играет приглушёнными цветами. Тёмно-бордовые голые ветви кустарников и деревьев, влажные, зеленые стебли травы, последние жёлтые листья. А ещё туман, собирающийся в низинах неровной земли. Мне хочется выйти из машины, впитать всю эту красоту, но на руках сидит кот, он нервно оглядывается по сторонам и пахнет странным, неприятным коричневым спиртом.
Боньджо лежит в коробке на маминой старой сине-голубой кофте и тихо урчит. Сегодня возили его к ветеринару, у него рубленная рана левой ноги. Скорее всего бабушкины соседи ставят капканы на крыс, а он в него попал. Приблудившийся чёрно-белый кот может ещё летом, может уже осенью также повредил ногу, с того времени мама боялась за боньку, как бы и с ним тоже ничего не случилось. Случилось. Врач сказала, что рана серьёзная, как бы не пришлось ампутировать. При промывании раны, боньджо заплакал, несколько капель слёз на столе ветеринара. Сейчас его нога укутана в белый гольф, а зрачки уже не по пять копеек. Я целую его мокрый нос и легонько подёргиваю за белые усы.
Все эти причитания: " Ты же талантливая, у тебя есть способности к английскому, только перестань ленится. Ты такая творческая девочка" и "Что-то мы стали забывать твой талант к писательству. У меня есть к тебе дело на миллион. Давай-ка напиши сочинение на тему "Почему моя мама лучшая" ... Не будешь писать, не передумала?" пытаются рушить ровный строй моих устоявшихся, неозвучиваемых мыслей. Мои мысли отчаянно бунтуют, пытаются всё вернуть на круги своя, вгоняют меня в уныние. И так отрадно смотреть на зелёное поле, укутанное серым туманом и усыпанное чёрными птицами.
На носке большое красное пятно от крови, а я совсем не почувствовала, на улице невероятный морозный пар изо рта.
Одноклассница любезно принесла в класс фотографии, которые она и классная руководительница сделали на металлургическом заводе. Моё лицо мелькало, так что вот я, сосредоточенно внимающая и обозревающая всё вокруг. Так же размытая раскалённая штука, появляющаяся из печи.
На днях побывали с некоторой частью( которой всё же было не лень среди каникул проснуться пораньше ) нашего и параллельного класса на металлургическом заводе. Сейчас его большую часть занимает прокатный цех, плавильный пока только в планах постройки. Экскурсия была вполне интересная, и вместо предполагаемого одного часа мы там пробыли три. В прокатном цехе нас разделили на три группы примерно по девять человек, с нашей, помимо просто приставленного высокого и крупного металлурга в качестве экскурсовода, ходил ещё один, по-видимому из главных. Он много говорил и объяснял, но всё больше нашей классной руководительнице( по замечанию леры они нашли общий язык). Сперва мы наблюдали как раскалённая пламенная заготовка, окружённая маревом, выезжала из печи. Но самое удивительное, что все рабочие называют эту заготовку штукой, а между собой так вообще и штучкой, так что на весь цех довольно часто раздавалось что-то наподобие: штука выходит из печи. Мне было очень смешно. Остальные этапы были очень шумными, а все жёлтые поручни измазаны копотью. Шум был жуткий, закладывало уши, особенно когда готовую, неимоверно длинную арматуру разрезали на части, металлурга из главных я слушать отчаялась, потому что в такой ситуации надо было подходить к нему близко, но у него очень плохо пахло из орта. Под конец экскурсии моя спина очень устала, ныла от боли, так как за три часа мы не присели ни разу. Ещё побывали в лаборатории, на складе запчастей и со спокойной душой отправились на отправной пункт, к школе.
Ездили мне за сапогами. Выехали рано утром, когда над головой ещё простиралось черное беззвёздное небо. Ярко мелькали отражающие дорожные знаки, изредка вдоль трассы появлялись ровным строем высокие фонари. Вскоре начало светать. На темном небе стали появляться первые светлые прорехи, очерчивая контуры облаков, похожие на зияющие пасти с растрёпанными краями. И как-то вполне неожиданно весь горизонт, представший мне из окна автомобиля, стало заливать сочным розовым цветом, постепенно уступающему ярко-пламенному. Это великолепие, мелькающие перед моим взором, отставляло какое-то невообразимое ощущение у меня внутри.
Почти каждое утро на протяжение осени я иду в ногу с рассветом. Сперва встающее солнце выглядывает между домами по мою правую руку, потом впереди меня, заливающее всё ровным светом так, что люди, деревья становятся подёрнуты жёлтой дымкой. Иногда солнце на уровне моих глаз, размером с монетку, окружённое пламенным, фиолетовым цветом.
Как же всё это может быть настолько прекрасным, я совершенно не знаю.
Сегодня наконец-то утеплили воду. Доносились оглушающие звуки перфоратора, шуршал одеваемый утеплитель, папа ходил и требовал фонарик. Осталось только засыпать землёй своеобразную траншею, и всё.
То выходило, то заходило солнце. А у нас во дворе оказывается очаровательная кучка тыкв.
Каникулы. Для меня они начались в пятницу, потому что вчера и сегодня ранним утром так хотелось спать, что невозможно было подняться. Значит ещё чуть-чуть и будет новый год, а там и до лета не далеко. Всё те же желания, что и в прошлом году.
Именно, никаких стремлений, переживаний. Непрерывное сознание удовольствия.
"- Я пришел за тобой. Куда бы ты хотел пойти, Сет Морли? Кем бы хотел стать? - Ты имеешь в виду иллюзию? Вроде нашего полиэнцефального мира? - Нет. - Заступник отрицательно покачал головой. - Я имею в виду свободу - смерть и возрождение в мире, который тебе подойдет. Назови тот мир, и я отведу тебя туда. - Ты не хочешь, чтобы я открыл люк и убил остальных? - догадался Сет. Заступник кивнул. - Жить им или умереть - пусть решают сами. Ты можешь решать только за себя. - Я хочу быть растением в пустыне, - сказал Сет. - Целыми днями видеть солнце. И расти. Пожалуй, неплохо бы родиться кактусом на теплой планете. И чтоб меня никто не трогал. - Да будет так. - Спать, - продолжал Сет. - Я хочу спать, но вместе с тем ощущать солнце и не забывать о себе. - Так и живут растения, - кивнул Заступник. - Они дремлют, но сознают, что существуют. Ну что ж. - Он протянул Сету руку. - В путь. Сет коснулся ладони Заступника и, как только сильные пальцы сомкнулись, испытал счастье. Никогда в жизни ему не было так хорошо. - Ты будешь жить и спать тысячу лет, - пообещал Заступник и прямо из корабельного коридора понес Сета к звездам."
У бабушки был пожар. В перестроенной времянке в компьютере двоюродного брата взорвалась деталь, начали гореть его тетради, записи для сессии, на которую он поехал на следующий день, вроде бы занавески, что ещё точно не знаю. Выключился свет, в темноте он как-то смог это потушить, благо ванная была рядом. Пожарные, вызванные нами с мамой, приехали, но их помощь не понадобилась. Я там ещё не была, мама говорит вид ужасный, стены чёрные, всё в копоти, во всех комнатах копоть. Ужасно, бабушка кажется ещё не знает.
Не так давно снился сон. Некоторое время в нём присутствовала маленькая девочка, может лет пяти, шести, возможно младше. У неё были светлые, слегка волнистые волосы и голубые голубые глаза, взгляд такой открытый, любопытный. Я влюблённо на неё смотрела и носила на руках. Вроде бы ничего особенного, но для меня во сне она была воплощением чего-то чистого, идеального.